Тенцинг норгей и эдмунд хиллари
Тенцинг Норгей – первый шерпа на крыше мира
Восхождение на высочайшую вершину Эверест часто преподносится как подвиг какого-нибудь, безусловно, мужественного человека из Франции, Новой Зеландии, Штатов или Японии. А в каждой такой экспедиции участвует несколько десятков (а то и сотен) представителей местного населения, и кто-то из них доходит с покорителем до самого верха. Речь идет о шерпах. Это не профессия, а народность из Восточного Непала. В Тибете, Непале и Индии многие из них – настоящие национальные герои. Например, как Тенцинг Норгей, один из пары первых людей, взошедших на Эверест.
Содержание
Путаная биография
Принято считать, что Тенцинг Норгей родился в мае 1914 года. Точная дата неизвестна, потому что у шерпов 100 лет назад не было календаря. Мать будущего альпиниста помнила погоду в момент его появления на свет и то, сколько времени оставалось до сбора урожая – это и стало основным ориентиром. Уже впоследствии Тенцинг выбрал днем рождения 29 мая. Именно тогда он совершил свое восхождение на Эверест.
Шерпы прекрасно жили не только без точной даты рождения. То, как их зовут, для многих особого значения тоже не имело из-за отсутствия письменности. Родившегося мальчика назвали Намгьял Вангди. По его собственным рассказам, родители послушались ламу и поменяли имя на Тенцинг Норгей. Религиозный учитель посчитал, что одного из 13 детей пастуха стоит назвать «счастливый богатый приверженец религии». Именно это означает его имя. Есть у нашего героя и родовое имя – Ганг Ла, то есть “снежный перевал”. Впрочем, оно ни в каких документах не хранится и остается только в семейной памяти. В разные годы его звали также Ботиа и Кхумжунь, но он себя называл Тенцинг.
Похожая путаница и с определением места рождения. Есть две версии — Тибет и район Кхумбу в Непале.
Путь к вершине
Тяга к приключениям у Тенцинга проявилась уже в подростковом возрасте – он дважды сбегал из дома. Повзрослевший шерпа нашел пристанище у представителей своего народа в Дарджилинге (Индия). Первый его зафиксированный подъем на Джомолунгму состоялся в 1935 году в составе британской разведывательной экспедиции, которой руководил Эрик Шиптон. Тенцинг поучаствовал в ней как один из полутора десятков носильщиков.
Работал будущий легендарный шерпа и на других вершинах. В 1950 году английские альпинисты захотели взойти на Нангапарбат – девятый по высоте восьмитысячник мира. Это одна из трех наиболее опасных вершин высотой более 8000 м. Поход закончился трагически – двое участников пропали без вести на отметке около 5500 метров.
Наиболее опасной по мнению самого Тенцинга для него стала экспедиция 1951 года на Нанда Деви (индийские Гималаи). Тогда группа французов планировала пройти сразу несколько вершин. Задумка не удалась, несколько человек погибло. В 1952 году Тенцинг стал работать в походах как сирдара, то есть старшина всех привлеченных помощников.
Шерпа любил подниматься в горы со швейцарцами из-за их особой сплоченности в походе. Но ради заработка приходилось водить всех, в том числе и британцев. Последние в экспедициях были корректными и сухими, но позволяли себе барские замашки, что осложняло отношения с помощниками из числа местных жителей. Хороший проводник должен быть не только опытным и выносливым, от него требуется также умение обходить конфликты.
У Тенцинга, как это ни странно, имелись пробелы в технике скалолазания – он был типичным самоучкой. Зато шерпа отлично организовывал работу носильщиков и умел разговаривать с местными жителями.
Первовосходитель
В середине 20-го века подойти к Эвересту с тибетской стороны было невозможно из-за политики китайских властей. Путь к вершине оставался только со стороны Непала. В 1953 году гору собралась штурмовать экспедиция Джона Ханта, состоящая из 400 человек. 362 из них несли полезный груз, 20 были носильщиками.
Из финального лагеря на вершину сначала попытались подняться Бурдиллон и Эванс, но у одного из них отказало кислородное оборудование. Следующими пошли Тенцинг и Эдмунд Хиллари с аппаратами другой системы. Наутро перед последним подъемом ботинки британца оказались полностью обледенелыми, и два часа ушло только на освобождение их ото льда. На вершине Эвереста первопроходцы оказались 29 мая в 11:30, там они пробыли 15 минут. Хиллари установил флаг, шерпа оставил в дар богам шоколад.
На фото с вершины есть только Тенцинг. Сам он говорит, что хотел сделать снимок британца, но тот отказался. Хиллари же ссылается на неумение шерпа пользоваться фотоаппаратом.
Новость об успешном восхождении была придержана до 2 июня – именно тогда короновали Елизавету II. Хиллари и руководивший экспедицией Хант впоследствии получили от молодой королевы рыцарские титулы. Тенцингу досталась медаль Святого Георгия. Говорят, что рыцарем могли сделать и его, но против такой процедуры выступил премьер-министр Индии Джавахарлал Неру.
Герой спускается в долину
Заработок на восхождениях был для Тенцинга важной составляющей, но его не хватало. Экспедиции происходили нечасто, и носильщикам приходилось конкурировать. Тенцинг подрабатывал где мог: торговал с лотка, водил экскурсии, нанимался поденщиком на плантации.
Все изменилось после того самого восхождения на Эверест. Тенцинг сразу же стал для всей Азии не просто знаменитостью, а настоящей культовой фигурой. Он перестал участвовать в экспедициях в Гималаи и попал в грязные политические игры. Тенцингу было непросто идентифицировать себя. Рожденный в Непале, живший в Индии и прославившийся у британцев, он постоянно получал кучу неудобных вопросов.
В то же время слава имела и материальную составляющую – Тенцинг смог наконец построить себе дом. С 1954 по 1976 год он руководил институтом альпинизма в Дарджилинге.
Первая жена Тенцинга рано скончалась, и он женился на ее двоюродной сестре, чтобы заботиться о ее маленьких детях. Позже он взял в жены еще одну девушку намного моложе себя. Для шерпов многоженство – вполне допустимая практика. Умер Тенцинг в 1986 году от мозгового кровоизлияния. Тело было кремировано в созданном им же “Гималайском институте альпинизма”.
Проект Alp
Портал про альпинизм, скалолазание, горный туризм.
Рассказ Тенцинга Норгея о восхождении на Эверест с Эдмундом Хиллари в 1953 году
Тенцинг Норгей (Tenzing Norgay)
Шёл 1953 год. Однажды я получил письмо от полковника Ханта. Он приглашал меня принять участие в экспедиции на Эверест и предлагал мне пост сардара – начальника группы шерпов. Мы подобрали двадцать носильщиков. Почти все они были ветеранами Эвереста.
Я был ответственным за носильщиков, а кроме того, сам был и носильщиком и участником штурма. Как всегда перед каждым значительным походом, я старался достигнуть хорошего физического состояния. Я рано вставал, нагружал камнями рюкзак и уходил в далёкие прогулки по взгорьям, окружающим Дарджилинг, не курил и не пил! Это был мой седьмой поход на Эверест. Мне было тридцать девять лет. Я решил на этот раз овладеть Эверестом или погибнуть.
В тот день, когда мы выступали из Дарджилинга, один из моих друзей принёс мне маленький индийский флажок и попросил оставить его на вершине. Моя младшая дочь, Нима, притащила кусок красно-синего карандаша и попросила о том же. Я пообещал выполнить их просьбу.
Когда в базовом лагере после медицинского осмотра врачи признали меня по физическому состоянию самым крепким из всего состава экспедиции, было решено, что мне предоставят возможность вместе с новозеландцем Эдмундом Хиллари совершить последнее восхождение на вершину. Помимо нас, попытку восхождения на вершину должна была совершить также другая «двойка» – Чарльз Эванс и Томас Бурдильон. Хиллари, с которым мы теперь не расставались, был великолепным альпинистом с огромной практикой восхождения на вершины Новой Зеландии. Будучи человеком действия, он был неразговорчив. Но через несколько дней мы преисполнились друг к другу уважения и доверия.
Эдмунд Хиллари (Edmund Hillary). Фото сделано в 1953 году
Надо сказать, что нервы во время такого восхождения очень напряжены. Каждому участнику экспедиции – будь то альпинист или носильщик – ежеминутно грозят обморожение, упадок сил. Лёгкие всё время ведут борьбу за кислород, которого не хватает. Всех томит жажда, и её не утоляет ни снег, ни растопленный лёд. Постоянно болят голова и горло, ощущается тошнота. Многие совсем лишаются аппетита, но самое тяжёлое бедствие – это бессонница. На значительных высотах все англичане вынуждены были принимать снотворное, чтобы хоть немного отдохнуть.
Я чувствовал себя лучше других: не замерзал и не испытывал никаких недомоганий просто потому, что всё время работал. Я занимался снаряжением, проверял состояние палаток, топил лёд и готовил горячие напитки. А когда уже нечего было делать, просто откалывал ногой куски льда или скалы и бил по ним руками, чтобы усилить кровообращение. У меня ни разу не было головной боли или тошноты, и я ни разу не принял снотворного.
Без особых приключений мы достигли пункта, откуда начиналось восхождение на вершину. У Южного Седла был разбит восьмой лагерь, и Бурдильон с Эвансом должны были покинуть его через день утром. До вершины им оставалось 3 300 футов – около 1 000 метров. Если они не достигнут вершины, вслед за ними попытаем счастья мы с Хиллари. Для нас должны были разбить девятый лагерь ещё выше, и уже оттуда мы совершили бы свою последнюю попытку. Таким образом, у нас с самого начала было значительно больше шансов на успех. 23 мая Бурдильон и Эванс начали восхождение. Через день и мы двинулись по их следам.
Преодоление сложных участков на ледопаде Кхумбу
Первую ночь мы провели в седьмом лагере, где нас ожидало несколько товарищей. Достигнув восьмого лагеря, мы застали там шерпа, которого мы звали «Балу» – «Медведь». Он и ещё один шерп шли вместе с полковником Хантом. Но в это утро Балу почувствовал себя плохо и не смог подниматься выше. Полковник Хант и второй шерп тронулись дальше, неся очень тяжёлую поклажу.
Мы продолжали восхождение и через некоторое время увидели спускавшихся вниз полковника Ханта и шерпа Да Намгнала. Оба были совершенно обессилены. Ханту стало плохо. Я приготовил ему горячий напиток из лимонного сока и уложил в палатке. Когда Хант немного отошёл, он сказал нам, что они достигли высоты в 27 350 футов и там оставили снаряжение для нашего лагеря. Они оставили для нас и кислородные приборы, которыми пользовались при восхождении. Отсутствие кислорода при спуске и вызвало у них такую слабость.
Мы стали ожидать возвращения Бурдильона и Эванса. Ждём, ждём, то и дело поглядываем вверх. Наконец на белом фоне снега появились две маленькие фигурки. Мы поспешили навстречу, понимая уже, что Бурдильон и Эванс не достигли вершины, так как возвращались слишком рано. Они были так измучены, что не могли вымолвить ни слова. Наконец они рассказали, что добрались только до Южного Пика – самой высокой точки на земном шаре, которой достигал человек, но до вершины не дошли.
В эту ночь мы все спали в трёх маленьких палатках. Ветер выл, как помешанный, а на рассвете начал рычать, словно тысяча тигров. Не могло быть и речи о выходе в такой буран. Весь день мы пролежали в палатках, в огромных количествах поглощая чай, кофе, суп и лимонный сок. Вторая ночь была столь же бурной, как и первая. Я лежал, прислушиваясь к вою ветра. Около восьми утра внезапно наступила тишина. Мы с Хиллари взглянули друг на друга. Да, теперь мы попытаемся!
За несколько минут до девяти часов Джордж Лоу, Альфред Грегори и шерп Анг Ниима тронулись в путь. Каждый из них нёс поклажу около шестнадцати килограммов весом и кислородную маску. Часом позднее выступили и мы с Хиллари, неся на себе по двадцать килограммов. Шедшие впереди вырубали для нас ступеньки во льду. И мы шли за ними, не слишком растрачивая силы. Около полудня мы их догнали. Мы находились как раз у того места, до которого дошёл полковник Хант и где он оставил нам провиант и кислород. Теперь нам предстояло присоединить эту поклажу к своей и нести дальше по двадцать четыре килограмма.
Подъём становился всё круче, а наши шаги всё замедлялись. К двум часам дня мы уже были страшно измучены. Мы выбрали место для лагеря у высокой скалы. Трое наших товарищей покинули нас и стали спускаться вниз, прощаясь кратким пожеланием:
– Счастья и удачи!
Эдмунд Хиллари (Edmund Hillary) и Тенсинг Норгей (Tenzing Norgay)
Мы с Хиллари остались одни на высоте 27 900 футов, в самом высоком из лагерей, основанном когда-либо человеком. До темноты мы работали, вырубая лёд, выравнивая почву. В конце концов мы вынуждены были сдаться и поставить палатку на совершенно не выровненной поверхности. Потом начались мучения с верёвками и колышками. Это продолжалось в пять раз дольше обычного. Наконец палатка была укреплена, и мы, протиснувшись внутрь, с облегчением вздохнули.
Ночью мы лежали в пуховых спальных мешках, натянув на себя все свитеры. Было 29 мая. Мы проснулись около четырёх часов утра. Ветра не было слышно. Я вскипятил воду и приготовил горячий лимонный сок. Мы откинули полог палатки. Погода обещала быть прекрасной. Нас охватила радость. Но тут случилась беда. Хиллари снял на ночь ботинки и положил их под голову. Когда он вытащил их, оказалось, что они замёрзли. В течение часа мы держали их над огнём примуса, мяли, колотили… Наконец Хиллари смог обуться, и мы вылезли из палатки. Было половина седьмого утра. Воздух прозрачный, кругом тишина. Мы натянули на руки по три пары перчаток: сначала шёлковые, потом шерстяные, а поверх них брезентовые. На ноги надели кошки, а на спины – кислородные приборы, весившие шестнадцать килограммов. На ледоруб я туго намотал четыре флага: Непала, Индии, Объединённых Наций и Великобритании. В кармане куртки лежал маленький обгрызанный кусок цветного карандаша моей дочки.
– Вы готовы? – спросил меня Хиллари.
Ботинки Хиллари всё ещё были одеревеневшими, и он попросил меня идти впереди. Потом мы регулярно менялись: впереди шёл то один, то другой. Сразу же у Южной вершины перед нами встала настоящая снежная стена. Самым скверным было то, что снег оказался рыхлым и сыпался из-под ног. Мы то и дело соскальзывали, и в какую-то минуту мне показалось, что вот сейчас я покачусь вниз, до подножия гигантской горы. Это был самый трудный кусок пути. Даже теперь, когда я вспоминаю о нем, у меня по спине ползут мурашки.
Наконец в девять часов мы добрались до Южной вершины. Теперь перед нами оставался небольшой участок пути – 300 футов. Слева и справа – пропасти глубиной в 8 000 футов. А между ними узенький гребень.
Медленно-медленно дошли мы до последней преграды. Это была огромная скала, выступающая прямо из гребня. Хиллари, охраняемый мною, пошёл впереди. С большим трудом вскарабкался он на скалу. Теперь уже он держал верёвку, а я лез за ним. На скале мы немного отдохнули. Перед нами была вершина, совсем уже близкая.
Мы продолжали идти, преодолевая небольшие снежные надувы, каждый раз думая: «Может быть, это уже последний?». Наконец мы достигли места, откуда был виден только один сугроб, а за ним – ничего, кроме голубого неба…
…В нескольких шагах от вершины мы с Хиллари задержались. Взглянув вверх, мы двинулись дальше. Верёвка, которая связывала нас, была в тридцать футов длиной, но я держал её в правой руке почти полностью свёрнутой, так что расстояние между нами составляло только шесть футов. Мы шли вперёд медленно, но ритмично: Хиллари – первым, я – вторым. Мне даже в голову не приходило стараться быть первым… И вдруг мы очутились на вершине. Хиллари сделал первый шаг, я шагнул сразу же за ним…
…Позднее на эту тему было много глупых разговоров и сплетен, и, чтобы положить им конец, мы с Хиллари написали совместное заявление, в котором подтвердили, что «вступили на вершину почти одновременно». Но тогда начали цепляться к слову «почти». Настоящие альпинисты знают, что такой спор не имеет смысла: когда два товарища связаны одной верёвкой, они вместе в полном смысле этого слова… И если то, что я оказался на один-единственный шаг позади Хиллари, для меня постыдно, что ж, я готов жить с этим стыдом и дальше.
Эдмунд Хиллари (Edmund Hillary) и Тенсинг Норгей (Tenzing Norgay) у вершины Эвереста.
29 мая 1953 года в 11.30 они поднялись на высшую точку Земли
Когда мы оказались на вершине, мы сделали то, что делают в таких случаях все альпинисты. Пожали друг другу руки, потом я обнял Хиллари, потом мы, как сумасшедшие, хлопали друг друга по плечам до тех пор, пока не начали дышать, как паровозы, несмотря на кислородные маски. Было 11.30 утра. Мы осмотрелись. Небо было голубым, как никогда. От Тибета веяло нежным ветерком, а полоса снежной пыли, всегда реющей над Эверестом, казалась совсем лёгкой.
Вокруг нас со всех сторон вздымались могучие Гималаи. Чтобы увидеть знаменитые вершины, теперь нужно было просто смотреть вниз. Это было зрелище, никогда не виданное мною до того: страшное, дикое и величественное одновременно. Но я не боялся.
Хиллари вытащил фотоаппарат и начал снимать всё вокруг. Я развернул четыре флага. Тогда Хиллари сфотографировал меня. Я тоже хотел сфотографировать Хиллари, но он только махнул рукой и не дал себя снять. Выкопав в снегу ямку, я положил в неё карандаш Нимы и кулёчек конфет. При этом я подумал, что преподнёс Эвересту сладости, как преподносят их у нас дома близким в знак симпатии.
Северная стена Эвереста
Мы провели на вершине всего пятнадцать минут. Надо было возвращаться. Но хотя мы очень спешили вернуться, спускаться следовало осторожно. Большинство несчастных случаев происходит в горах при спуске. Мы медленно шли по глубокому снегу, стараясь использовать ступеньки, высеченные нами при восхождении. Когда мы добрались до восьмого лагеря, нас встретил там Джордж Лоу . Он накормил, напоил нас и уложил спать. Мы были измучены и счастливы.
Ещё два дня спуска, и мы очутились в лагере-базе. «Теперь я свободен, – думал я, – свободен от гнёта Эвереста».
Тенцинг Норгей (Tenzing Norgay) на вершине Эвереста в 1953 году
Эдмунд Хиллари (в середине первого ряда) и Тенсинг Норгей (сразу за ним) во время возвращения в Базовый лагерь
…Когда мы проезжали через Непал, всюду собирались огромные толпы. «Да здравствует Тенсинг!» – кричали все. Меня осыпали поздравлениями, стремились дотронуться до меня, подсовывали какие-то бумаги для автографов…
Тенсинг (справа) и Хиллари на обратном пути к базе. Эта фотография сделана участниками экспедиции полковника Ханта
В королевском дворце король Непала Грибубан наградил меня высшим орденом Непала и отдал в моё распоряжение свой личный самолёт. Вместе с семьёй я вылетел в Нью-Дели. Там меня снова всё время окружали толпы людей. Премьер Индии Неру принял меня и уделил мне много внимания. Он уговорил меня поехать в Лондон, где мы с женой провели шестнадцать дней и были представлены королеве.
Вернувшись на родину, я вскоре снова испытал огромную радость: индийское правительство основало в Дарджилинге первую в Индии школу высокогорного альпинизма и доверило мне руководство ею.
Тенцинг Норгей (Tenzing Norgay)
Перевод статьи: З.Шаталова
Кто же первым взошел на Эверест? Внук восходителя раскрывает тайну семьи Тенцингов.
И тут возникает закономерный вопрос: если восходителя было два, то кто-то должен был стать самым первым.
Но нигде никогда не говорится, кто же был первым. Шерпы считают, что по праву первым восходителем должен был стать шерпа. Некоторые даже говорят, что Тенцинг тащил Хиллари на веревке.
Англичане же наоборот, по традиции забывая шерпов, пльму первенства передают присваивают новзеландцу.
Нам повезло. Во время поездки по Непалу мы познакомились с внуком легендарного Тенцинга Норгея – Таши Тенцингом. Провели с ним чудесный вечер и замучав его сотней вопросов получили информацию, можно сказать, из первых рук.
Таши Тенцинг Шерпа: «Моя профессия – горы, очень их люблю. Я альпинист, спикер, лектор, работаю в этой сфере более 30 лет. Занимаюсь организацией экспедиций на вершину мира – на Эверест. Всю жизнь я много путешествовал по странам и континентам, работаю проводником и делаю людей счастливыми. Вот, собственно, чем я занимаюсь».
Нельзя сказать, что наша встреча с Таши была случайной. Ее подготовил наш друг, организатор нашего пресс-тура Мингма Гелу Шерпа.
В одной из лоджий недалек от Покхары, куда мы приехали переночевать и насладиться видом на Аннапурну, нас ждал Таши.
Ну, как ждал? Как радушный хозяин он жарил нам на гриле колбаски и видимо преполагал, что проведет расслабленный вечер в дружеской обстановке.
Потом так конечно и получилось. Но сначала наша съемочная группа взяла его в жесткий оборот и не отпускала, пока Таши не ответил на все вопросы. Уже горы скрылись в темноте, а вопросы все не заканчивались.
Кстати, они так и не закончились. Поэтому воспользовавшись моментом, пока мы сидели за столом и вели дружеские беседы, я как-то невзначай напросилась всей нашей шумной толпой в гости к Тенцингу в Катманду.
Мол, мы в этот день в Катманду. Ты в этот день в Катманду. Не испить ли нам чашечку чая.
Таши улетал на следующий день в Антарктиду, очень спешил собраться, но отказать не смог.
Так мы оказались у него дома.
Дом внука больше похож на музей. Все реликвии связанные с легендарным дедом висят на самом видном месте.
Ледорубы, кошки и очки. Нет, не те самые, с которыми дед восходил на Эверест. Но из той эпохи.
Картина, сделанная из камней с Эвереста.
Причудливо разукрашенные кислородные баллоны с Эвереста. Отличная идея. Если бы все восходители забирали баллоны с собой в качестве сувенира, на Эвересте не было бы такой помойки.
Несмотря на то, что хозяину было совершенно не до нас, он терпеливо отвечал на вопросы, показывал семейные реликвии, стремительно перемещаясь по квартире.
Фотографии его прабабушки и прадедушки – родителей Тенцинга Норгея.
А вот уже его ботинки, в котрых он совершал три своих восхождения на Эверест.
И фотографии тех самых восхождений.
И конечно на почетном месте тот самый знаменитый портрет сэра Эдмунда Хиллари с автографом.
Так кто же первый из двоих взошел на Эверест? Тенцинг или Хиллари? Как им это вообще удалось? Почему они?
Конечно же это был один из первых вопросов, которые мы задали Таши тем вечером в горах.
И вот что он нам сказал:
Если коротко – у них была хорошая карма, поэтому они взошли.
А кто первый?
Никогда дедушка Тенцинг никому про это не рассказывал. Он всегда говорил, что не это главное. Что они сделали это вместе.
А потом он рассказывал еще много интересного: про отношение шерпов к восходителям, про отношение шерпов к смертям на Эвересте, про то, как важно не только подняться на вершину, но и спуститься вниз.
Вот небольшие отрывки. Сорри за качество. Под рукой кроме телефона ничего не оказалось, а наша строгая съемочная группа запрещала бегать туда-сюда.
Дорогие героические восходители на Эверест, помните, что не главное оказаться на вершине, главное, спуститься от туда своими ногами. И что без шерпов не было бы ваших героических восхождений.
ТЭНЦИНГ И ХИЛЛАРИ. ПЕРВЫЕ НА ВЫСШЕЙ
Второго июня 1953 года в Лондоне короновали Елизавету II. Утром праздничного дня ей подали телеграмму и вовсе не склонная к патетике британская монархиня, сочла подарок поистине королевским. И всякий бы счел: в телеграмме сообщалось, что британская экспедиция впервые в мире покорила высочайшую вершину планеты – Эверест.
29 мая 1953 года на самую высокую точку земли – Эверест наконец-то ступила нога человека. Вернее, сразу четыре ноги: новозеландца Эдмунда Хиллари и непальского шерпы Тенцинга Норгея. Далеко внизу остались четыре сотни членов экспедиции: 360 носильщиков, 20 проводников-шерпов и десяток подданных английской короны во главе с руководителем – Джоном Хантом.
Слева – направо: Эдмунд Хиллари, руководитель экспедиции полковник Джон Хант и Тенцинг Норгей.
Он оказался везунком, этот Джон Хант, пригласивший в компанию новозеландского пчеловода Хиллари и опытнейшего шерпу Тенцинга, который и до того сопровождал экспедиции на Эверест.
Восхождений хватало: за сто лет, минувших после открытия, Эверест штурмовали несчётное число раз. Рвались-то многие, но европейцев не очень пускали: то Тибет, то Непал ставили неодолимые – куда там Эвересту! – барьеры. А тех, кто одолел бюрократию, подстерегали погода и высота: дорога на Эверест вымощена телами погибших альпинистов и фиаско уцелевших.
Нас соединяла веревка длиной около 10 метров, однако я держал бОльшую ее часть смотанной в руке, так что нас разделяло не более двух метров. Я не думал о “первом” и “втором”. Хиллари ступил первым, я за ним. Если это позор для меня, что я оказался на шаг позади Хиллари, – что ж, буду жить с этим позором. Однако сам я это позором не считаю. ” – так однажды ответил не амбициозный Тенцинг донимавшим его журналистам.
Зато он – единственный! – сфотографирован на вершине. Хиллари в момент его жизненного триумфа остался не запечатленным: Тенцинг не умел обращаться с фотокамерой. “Учить его в этот момент было не вполне своевременно”, – шутил потом новозеландец. Были и другие дела – водружать флаги Непала, Зеландии, Великобритании и ООН.
Ольга СЛАВИНА
Фото: Педро Хоук, Эдмунд Хиллари, Википедия
ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА:
“Первым делом мы сделали то, что делают все альпинисты, взойдя на вершину горы: пожали друг другу руки. Но разве можно было ограничиться этим на Эвересте?! Я принялся размахивать руками, потом обхватил Хилари, и мы стали колотить друг друга по спине…
Со всех сторон вокруг нас высились великие Гималаи… величайшие вершины мира… казались маленькими холмиками…
В великий момент, которого я ждал всю жизнь, моя гора казалась мне не безжизненной каменной массой, покрытой льдом, а чем-то теплым, живым, дружественным. Она была словно наседка, а остальные вершины — цыплята, укрывшиеся под ее крыльями. Мне казалось, что я сам могу раскинуть крылья и прикрыть ими мои любимые горы”.
(Из книги Норгея Тенцинга “Тигр снегов”)
Фотографии, обошедшие весь мир: Норгей Тенцинг и Эдмунд Хиллари у вершины Эвереста
